Первые учителя
Первые советы по живописи Э. Белютин получает через его мать от К.Ф. Юона. Юону в свое время помог стать художником отец Лидии Ивановны Гриневой, в замужестве Белютиной. Театральный художник, периодически бравшийся за антрепризу. Только закончивший Московское училище живописи, ваяния и зодчества, К.Ф. Юон приглашается Иваном Егоровичем Гриневым для оформления возрождаемых «Пещных действ» XVII века, которые антрепренёр задумал ставить в подлинных вещах XVII века и современных тканях. И.Е. Гринев умер в 1919 году от сыпняка. Единственная дочь не получила ни денег, ни имущества, только попала в графу «эксплуататоров», как дочь домовладельца (2-й Красносельский переулок. Дом был построен для бесплатного народного музея, о котором мечтал выходец их крохотного города Галича в глуши костромских лесов).
Лидии Ивановне Белютиной не дали закончить Строгановское училище, она будет обходиться редкими светами преуспевающего Юона, который до конца своих дней старался помогать гриневской семье. Ей все-таки удастся войти со временем в МОСХ и даже стать бригадиром в декоративно-прикладной секции.
С маленьким сыном Лидия Ивановна каждый свободный день уезжает на трамвае прямо от дома с коммуналкой на Русаковской улице в Богородское к Пороховым складам, сама пишет там этюды и дает эту возможность сыну. Из сохранившихся в семье советов для младшего поколения: «Никогда не навязывайте ребенку сюжета для изображения или какого-то мотива. В самостоятельном выборе заложено начало проявления индивидуальности. Не подсказывайте гаммы, какой бы фантастической ее не представлял мальчик. Не заставляйте доделывать и дописывать по своему усмотрению. Сам, сам и только сам – без контроля и руководства».
Первые уроки
За год с небольшим до войны Лидии Ивановне удается уговорить сына показать свои этюды Нестерову. Михаил Васильевич глубоко почитался в семье и стал на всю жизнь патриархом русской живописи для сына.
На пасху они едут с папками на Ситцев Вражек, где жил Нестеров. Э. Белютину на всю жизнь запомнилась высокая просторная комната-столовая с развивающимися тюлевыми гардинами, (Нестеров сам прикрыл от ветра окна), прислуга с гладко причесанной под круглый гребешок седеющей головой и широким полотняным фартуком в крупных складках.
Работы мальчика были размешены на столе, стульях и сплошным ковром на полу. Нестеров рассматривал каждую очень внимательно. Молча. Почти не делал замечаний. Одно из них стало заветом для мальчика: «В природе не бывает таких красных вечеров. Но если твой вечер кажется тебе таким. Таким его и пиши. Но вот как учитель тебе больше подойду не я, а Аристарх Васильевич Лентулов. Он тебе ближе. Я вот и записочку ему напишу, попрошу, чтобы с тобой занялся. И с Богом!»
Лентулов оказался для начинающего художника самым близким человеком. В коммуналке у Красных ворот он жил нараспашку, не вызывая никакого раздражения у соседей совсем других специальностей и привычек. Непременно перекидывался с каждым словечком. Всем, походя, представил нового «художника». Привечал мальчика, брал с собой на этюды и никогда не вмешивался в его работу. Только по окончании бросал несколько очень точных замечаний, отвечавших характеру ершистого подростка. Весной 1941 года Лентулов сам поехал в Художественный институт и договорился о приеме Э. Белютина на первый курс с условием окончания им еще не завершенной десятилетки. Радовался будущему учебному году. Оказалось – напрасно. Э. Белютин с первым же эшелоном московских школьников уехал 27 июня на строительство противотанковых валов на Смоленщине.